ритуальной формулы «страна, где восходит солнце, управляемая
сыном солнца» (хи-но мико-но сирасу хи-но дэ-но куни). Согласно
«Нихон сёки», легендарный первоимператор Дзимму так объясняет
постигшее его временное поражение при покорении восточных
земель: «Я — дитя Небесных богов, а сражаюсь с врагом, обратившись
к солнцу. Это противоречит пути Неба. Лучше я повернусь и
отступлю, покажу, что я слаб, восславлю богов Неба, богов
Земли, со спины мне божество Солнца силу придаст, буду нападать,
на собственную тень ступая. Тогда, и не обагряя меч кровью,
я непременно одержу победу над врагом» (пер. Л. М. Ермаковой).
Ни в буддизме, ни в китайской религиозно-философской традиции
восток не имеет того значения, которое он приобрел в Японии.
Как свидетельствует вышеприведенный мифологический эпизод,
для японской традиции характерно понимание восточного,
солнечного направления как несчастливого, сулящего поражение,
если быть обращенным к нему лицом. Вполне возможно, что это
была одна из причин, по которой правители Японии пожелали
«заложить» эту магическую мину под Китай и Корею: ведь чтобы
«увидеть» Японию с континента, следовало обратиться лицом
к востоку. Провокационный характер нового названия страны
косвенно явствует и из записи китайской хроники «Суйшу»,
в которой сообщается, в какое негодование пришел китайский
император при получении послания императрицы Суйко, в котором
Ямато ассоциирует себя с востоком («Сын Неба страны, где
восходит солнце, обращается с посланием к Сыну Неба страны,
где солнце заходит»). Обычно в этом эпизоде видят только
уравнивание статуса правителей Китая и Японии, но представляется,
что гнев китайского императора мог быть вызван и тем, что
данная формулировка игнорирует «срединное» положение Китая
в геополитической модели мира. Вместе с приобретением страной
другого названия в начале VIII века Японией был сделан важный
шаг в процессе становления самоидентификации государственной,
что создавало в дальнейшем предпосылки и для самоидентификации
этнической. На практике оба названия Японии длительное время
сосуществовали (и даже сосуществуют ныне) параллельно, и
двум иероглифам «ни» и «хон» зачастую приписывалось чтение
«Ямато».